Ей говорили: “Не выживет, с таким диагнозом дольше трёх лет не живут”. Ей говорили – “Сдай, не трать время, силы и деньги”. Ей говорили: “Всё бесполезно, зачем на занятия таскаешь, только мучаешь зря”. Ей говорили – “Вырастет – станет опасен, вот тогда поймёшь, но поздно будет”. Ей говорили – “Просто люби, ничем здесь не поможешь, пусть дома с тобой сидит, такие дети – они ведь только для любви”. А она растеряно улыбалась в ответ, молчала и только чуть прочнее сжимала губы. Потому что – не знала, что здесь можно сказать. И ещё – потому что боялась заплакать. Лучше уж потом, дома, за закрытой дверью поплачет, ночь, когда муж и сын заснут, включив воду в ванной и утыкаясь в полотенце, чтобы приглушить рыдания. Она так уставала после дня занятий, консультаций, попыток держать себя в руках, что порой сил и хватало только на этот маленький ритуал – поплакать в ванной. Она боялась думать о том, что будет дальше и сколько она ещё выдержит в таком режиме. Просто шла: шаг за шагом, ещё одно занятие, ещё одна новая методика. Она не заметила, когда научилась с этим жить. Когда боль из острой стала хронической, а потом напоминала о себе всё реже. Когда сын сделал первый шаг? Когда осознанно потянулся к мячику? Когда впервые тихо, неуверенно, невнятно сказал: “мамама”? Сын рос и менялся, всё чаще врачи на осмотре разводили руками: “Ну ничего себе, не может такого быть при вашем диагнозе”, а она всё не могла забыть эту фразу – “Такие дети для любви”. И всё чаще мысленно возражала (она взрослела и теперь умела возражать): “Да. Для любви. Только любовь – это про создавать, менять, верить вопреки и видеть будущее даже за самым страшным и безнадёжным началом, а не про то, чтобы опустить руки и просто ждать конца”. Такое оно нелогичное чувство, эта настоящая любовь. Вопреки самым упрямым фактам и цифрам. Ломающая стены и открывающая замки. Единственное, что меняет этот мир всерьёз – своими невидимыми руками и тихими маленькими шагами.

Автор: Наталья Керре