Даже не владея специальной терминологией, родитель, чьему ребенку ставится диагноз «ранний детский аутизм», может перечислить особенности поведения сына или дочки, вызывающие наибольшие трудности.
К ним чаще всего относятся: приверженность к определенному порядку вещей (режиму дня, маршрутам прогулок); склонность к ритуалам (четко закрепленный ребенком алгоритм выполнения какого-либо действия); неадекватные реакции на ситуации, эмоциональная значимость которых, в свою очередь, тоже может быть весьма неожиданна и непонятна окружающим. Эти и некоторые другие признаки выступают в роли симптомов — «маркеров», по совокупности которых определяется наличие синдрома. Важно, что при этом во внимание принимаются только доступные для наблюдения проявления — другими словами, внешние признаки. Гораздо сложнее подвергнуть анализу причины, по которым эти признаки становятся столь выразительными, хотя именно понимание причинно-следственных связей позволяет не только их зафиксировать, но и представить возможные пути преодоления поведенческих проблем у ребенка.

В психологии принято различать три тесно взаимосвязанных основных компонента отношения к чему или кому-либо: когнитивный (познавательный) — то, как человек представляет себе реальность; эмоциональный — как он ее оценивает; поведенческий — то, как он себя ведет по отношению к этой реальности. Очевидно, что эмоциональный и поведенческий уровни более доступны для стороннего наблюдателя: можно видеть, как действует другой человек в той или иной ситуации и сделать вывод о положительном или отрицательном отношении его ко всей ситуации в целом, либо к ее отдельным компонентам. Гораздо сложнее обстоит дело с пониманием того, что другой человек думает о происходящем, как он его воспринимает, какие логические связи устанавливает между объектами окружающего мира, будь то люди или неодушевленные предметы. Далеко не всегда мы задаемся таким вопросом, а если и задаемся — далеко не в каждом случае имеем возможность получить на него развернутый ответ. Ведь для этого прежде всего необходимо, чтобы человек, чьи особенности восприятия окружающего мира нам интересны, мог эти особенности описать словесно. Кроме этого, наш интерес может быть удовлетворен лишь при наличии наблюдательности и терпения. Оба эти условия представляют значительную трудность, если мы говорим о детях с ранним детским аутизмом. В редких случаях ребенок может объяснить, как он воспринимает ситуацию, что его раздражает или пугает, что вызывает напряжение или, наоборот, успокаивает. У взрослых часто не хватает времени (и терпения!), чтобы разобраться, что именно вызвало вспышку агрессии у ребенка, почему он «вдруг» начал кричать, садиться на пол или размахивать руками. Очевидно, что подобные поведенческие реакции отражают особенности представлений и отношений ребенка относительно окружающей его реальности. Закономерно возникает вопрос: Каким же образом ребенок с аутизмом воспринимает все, что происходит с ним и рядом с ним? Какова его «картина мира»?

Попробуем разобраться в этом с помощью существующих в современной науке теорий и объяснений, данных уже взрослыми людьми, с детства имеющими диагноз «аутизм».

В последних зарубежных психологических исследованиях большое внимание уделяется характерной особенности восприятия аутичных детей, которую обозначают как «гиперселективность» (Т. Питерс, Х. де Клерк и др.). Так называют присущие детям с аутизмом трудности целостного восприятия, при которых возникают большие проблемы со «складыванием» различных элементов объекта (предмета, человека и ситуации) в одно целое. Как обычно происходит восприятие? Мы видим предмет цилиндрической формы с круглым дном и дугой на боку, все эти свойства складываются в один образ — «чашка». Можно видеть разные по размеру, цвету, использованному материалу и даже форме подобные предметы, но в совокупности все они будут восприниматься именно чашками, а не чайниками, кошками или комнатными цветами. Эта способность восприятия называется «целостность», благодаря ей мы воспринимаем предметы в совокупности их свойств, а не по отдельным качествам (цвету, весу, форме, величине). По мнению зарубежных психологов, именно эта особенность восприятия нарушена у аутичных детей. Из этого следует, что ребенку с аутизмом очень сложно ориентироваться во множестве признаков, внимание концентрируется лишь на отдельных, зачастую важных только для него деталях. Так, например, аутист может воспринимать как яблоки только ЗЕЛЕНЫЕ яблоки, велосипедами считать только те из них, которые имеют ЧИСТЫЕ колеса определенного размера. Хильда де Клерк, мама аутичного мальчика Тома, назвала свою книгу «Мама, это человек или животное?» Это название «подсказал» именно ее ребенок. Увидев в трамвае женщину с пышной прической, Том задал вопрос, вынесенный в заглавие книги. Наличие или отсутствие «гривы» в представлении мальчика являлось признаком, отличающим человека от животного (пышная прическа делала женщину похожей на льва — животное).

Понятно, что подобное восприятие существенно затрудняет понимание ребенком окружающего мира. Особенно это становится очевидным при взаимодействии с другими людьми. По словам Темпл Грэндин, женщины с аутизмом, мир предметов является для нее более предпочтительным, поскольку он предсказуем, люди же все время меняются во внешности, настроении, выражении лица, в общении с ними необходимо постоянно учитывать контекст ситуации. А вот высказывание другого взрослого, Шона Бэррона: «Люди были для меня источником серьезного беспокойства. Я не понимал их или не догадывался о том, что они могут сделать мне. Они все время менялись, и у меня не было чувства защищенности. Даже лицо, которое всегда было мне мило, могло быть чуждо мне».

Сложности ориентировки в состояниях и намерениях другого человека, как, впрочем, и в своих собственных, объясняет одна популярная в настоящее время теория. Согласно ей, у аутичных людей в силу различных причин нарушена способность к «считыванию внутренних представлений» (U. Frith, A. Leslie, S. Baron-Cohen). Последователи данной теории полагают, что у людей, страдающих аутизмом, нарушена способность представлять желания и ощущения других людей и понимать, что именно ими, а не физическими характеристиками, зачастую определяется поведение в той или иной ситуации. Вследствие этого резко снижается эффективность социального, поскольку ребенку трудно представить, что другой человек может испытывать эмоции, отличные от его собственных, понимать всю сложность причин, определяющих поведение другого человека.
«Представь, что ты один в чужой стране. Как только ты выходишь из автобуса, тебя обступают иностранцы, жестикулируя и крича. Их слова звучат, как крики зверей. Их жесты ничего для тебя не значат. Твой первый порыв — защищаться, оттолкнуть от себя этих навязчивых людей, лететь, бежать прочь от их непонятных предложений; или оцепенеть, попытаться не замечать этот хаос вокруг тебя» (по: Аппе Фр., 2006. — С. 72).

Можно по-разному относиться к этим и другим теориям, но несомненно одно: только понимание внутреннего мира ребенка поможет сориентироваться в причинах его поступков, таких странных и не всегда правильных с нашей точки зрения. А это уже первый шаг на пути к помощи.

Инна Володина, психолог Центра «Содействие», кандидат психологических наук

“Седьмой лепесток”№2, октябрь, 2009